Эмбинские нефтепромыслы в Казахстане. Алгемба, бессмысленная и беспощадная.

Большевистский размах

В конце 1919 года войска Красной армии под командованием Михаила Фрунзе захватили расположенные в Гурьевской губернии (ныне — Атырауская область Казахстана) Эмбинские нефтепромыслы с запасами сырой нефти в резервуарах в объеме более 200 тыс. тонн. В молодой стране с еще непривычным названием РСФСР был острейший топливный кризис, вызванный Гражданской войной — нефтеносные районы Северного Кавказа, Закавказья и Закаспия (Грозный, Майкоп, Баку, Челекен) были отрезаны от центра, и поэтому эмбинская нефть стала для Советской России поистине спасительной. 

Увы, военная разруха добралась и до Эмбы — отгрузочная инфраструктура на каспийской пристани Ракуша, включая нефтепровод, была неисправна и не работала. Вместо того, чтобы отремонтировать трубу и нефтеналивной причал, Советское правительство решило действовать с «большевистским размахом». 

24 декабря 1919 года Совет рабоче-крестьянской обороны принял решение о строительстве ширококолейной железнодорожной магистрали «Александров Гай — Эмба» (сокращенно — Алгемба) расстоянием около 500 верст. Александров Гай был конечным пунктом Рязано-Уральской железной дороги. Главная задача дороги — устойчивый круглогодичный вывоз эмбинской нефти, в основном, с крупных нефтепромыслов Макат и Доссор. 

Строительство в качестве технического директора возглавил Юрий Ломоносов — известный инженер-железнодорожник, профессор, конструктор первого в мире тепловоза. Кроме этого, Ломоносов был старым революционером-подпольщиком, имевшим большие заслуги перед партией — в частности, в дни Февральской революции именно он, захватив Министерство путей сообщения, распорядился заблокировать движение императорского поезда в Питер, что было одной из важных причин отречения Николая II, состоявшегося на станции Дно Псковской губернии. 

Миллиард рублей налом

Строить железную дорогу решили по прямой, с двух сторон. Маршрут пролегал, в основном, по безводным солончаковым степям. Соединить трассу планировалось у реки Урал, где необходимо было построить новый мост.

Основной рабсилой на первом этапе строительств стали бойцы возглавляемой Фрунзе 4-й армии, в состав которой входила, в частности, и легендарная чапаевская 25-я дивизия. Сначала командарм резко протестовал, но 17 января 1920 года он получил короткую телеграмму председателя Реввоенсовета Льва Троцкого: «Приказываю перевести 4-ю армию на строительство железной дороги». Отметился в телеграмме и Ленин, специальной припиской: «Прошу товарища Фрунзе в соответствии с указанием товарища Троцкого развить революционную энергию для максимального ускорения постройки дороги и вывоза нефти».

Спустя два дня Фрунзе ответил Ленину: «Все распоряжения согласно последним указаниям отданы. Однако, принимая во внимание трудности с транспортом, доставкой большого количества строительного материала и распределением его по линии проектируемой стройки, затруднительностью размещения необходимого количества рабочих команд в условиях безводных степей и отсутствия топлива, считаю долгом доложить, что осуществление постройки встретит большие препятствия». 

Командарм не обманывал — в голой степи не было ни стройматериалов, ни топлива, ни транспорта, ни пищи, ни воды, ни жилья (хотя бы и временного) для солдат армии, перепрофилированной в огромный стройбат. Решить проблему Ленин решил «по-капиталистически» — выдать дирекции Алгембы 1 млрд рублей… наличными для приобретения необходимых материалов на рынке (и это несмотря на то, что Совнарком строжайше запретил всем госучреждениям страны покупать товары на рынке). Более того, когда Рабоче-крестьянская инспекция резко выступила против такого порядка финансирования, Ильич направил в ее адрес указание: «Предлагаю не стеснять формальностями в отпуске денег». Искомый миллиард был выдан.

Увы, огромное количество неподотчетного кэша не решило всех проблем стройки. Из-за отвратительных стартовых условий строительства Алгембы солдат начала косить эпидемия сыпного тифа, и работать стало практически некому. В связи с этим было экстренно мобилизовано и доставлено на Алгембу около 45 тысяч человек — жителей Саратова и Самары плюс представителей местного населения, на которых, согласно очередной телеграмме Ильича, возлагалась «трудовая и гужевая повинность с частичной оплатой продуктами». 

Трубопровод без труб

В марте 1920 года большевики резко усложнили задачу строителей, которым и без того приходилось очень несладко — был принят декрет Совета рабоче-крестьянской обороны «О сооружении нефтепровода от Эмбинского нефтеносного района до Саратова». Нефтепровод должен был идти параллельно железной дороге, его пропускная способность была запланирована в объеме 90 млн пудов в год — в полтора раза больше мощности крупнейшего на тот момента трубопровода Баку — Батум и в 4 раза (!) больше объема нефтедобычи на Эмбе. 

Это — яркий пример волюнтаризма в квадрате, поскольку труб для строительства нефтепровода физически не было. Более того, и взять трубы было негде. Ленин, будучи, как известно, корифеем всех наук, предложил делать деревянные трубы, но эта экстравагантная идея не прошла — поддерживать необходимое давление в деревянных трубах невозможно. Тогда было решено разбирать существующие трубопроводы, включая технические и внутрипромысловые, что было уже не волюнтаризмом, а идиотизмом, так как губило нефтедобычу на корню. 

Тем не менее, это не спасло — даже если закрыть глаза на различие в длине, толщине, марки стали и (что главное) диаметре имеющихся трубных отрезков, их не хватило даже на половину трассы. Отмечу также, что аналогичная проблема (нехватка основного компонента) была и у строителей дороги, которым остро не хватало рельсов и шпал для укладки железнодорожного полотна. 

Саботаж или разгильдяйство

В апреле 1920 года Красная армия восстановила Советскую власть в нефтеносном Баку, и Алгемба уже не была нужна, но, несмотря на это, стройка  продолжалась. Более того, Совет труда и обороны принял постановление о создании Второй Поволжской революционной трудовой армии, костяк которой образовали части 4-й армии. Задача оставалась прежней — ускоренное строительство злосчастной Алгембы. 

По непонятным причинам Ленин по-прежнему придавал этому проекту огромное значение: весной-летом 1920 года, несмотря на глубокую погруженность в военные дела (шла Гражданская война, причем, по всем фронтам) Ильич детально обсуждал проблемы Алгембы не менее пяти раз.

К сожалению, пристальное внимание вождя не спасло строителей дороги и нефтепровода от очередной вспышки эпидемии тифа, из-за которой ежедневно умирало по несколько сот человек. Огромной удачей для бойцов 25-й дивизии стала их отправка на советско-польский фронт летом-осенью 1920 года: на большинстве участков фронта, кроме варшавского, потери личного состава были существенно ниже, чем на Алгембе.

Естественно, в этот период темпы строительства снова резко замедлились, в связи с чем в конце 1920 года Ленин прислал в дирекцию Алгембы весьма характерную телеграмму: «Ясно, что тут саботаж или разгильдяйство. Обязательно пришлите мне архикратко, что заказано и что сделано, имя-отчество, фамилия каждого ответственного лица». 

Стройка коммунизма

В начале 1921 года на злополучной стройке случилась новая ужасная напасть — эпидемия холеры, да еще на фоне резкого снижения продовольственного пайка ввиду начинавшегося голода. Несмотря на то, что на Алгембу приехало большое количество медработников (в основном, добровольцев), побороть крайне высокую смертность они не смогли. 

Тем не менее, стройка продолжалась. Весной 1921 года стройку по старой памяти проинспектировал Фрунзе, чья карьера после разгрома Врангеля в Крыму резко пошла вверх. Увиденное на Алгембе шокировало командарма, который телеграфировал Ленину: «Дорога в ужасном состоянии. На топливо разбираются постройки, вагоны и прочее. Бедствия усиливаются свирепствующими буранами и заносами. Кроме войсковых частей, работать некому, а части разуты и раздеты. Необходимо принимать срочные меры».

Невзирая на высокий авторитет признанного героя Гражданской героя, Ленин оставил телеграмму без ответа и никаких мер не принял.

Бесполезно было и апеллировать к начальнику стройки Ломоносову: он практически не появлялся на Алгембе, занимаясь более интересными вещами — закупкой паровозов в Швеции по завышенным ценам (так называемой «паровозной аферой») и сложной аппаратной интригой в борьбе за пост народного комиссара (министра) путей сообщения. Кстати, в этот период бурной деятельностью Ломоносова вплотную занялась ВЧК, в результате чего ее руководитель Феликс Дзержинский направил в Политбюро обширный компромат на титулованного железнодорожника (например, выяснилось, что его семья — жена и дети — живет в Стокгольме и не испытывает никакого затруднения в средствах). Тем не менее, партийное руководство страны решило, что Ломоносов по-прежнему заслуживает полного доверия.  

6 октября 1921 года строительство дороги наконец-то было прекращено. Итогом полуторагодового изнурительного ручного труда стали двести километров насыпи без рельсов и здание вокзала в Доссоре без перрона и подъездных путей. 

Алгемба унесла жизни около 35 тыс. человек. Естественно, эта страшная цифра была засекречена — об Алгембе старались не вспоминать, в числе «великих строек коммунизма» она никогда не числилась, а жаль, потому что именно такой она и была, со всеми ярко выраженными признаками — экономический авантюризм, безграмотный «сырой» проект, отсутствие подготовки, постоянный дефицит всего и вся, огромные затраты и массовая гибель людей.

Григорий Волчек 

Источник: http://neftianka.ru/